Художник-график Ольга Дмитриевна Пискарева является создателем уникальной детской офортной мастерской в Доме культуры «Геофизик» городского поселения Поварово Солнечногорского района. Офорт – это разновидность гравюры на металле, в которой применяется травление кислотой. На сегодняшний момент мастерская в Поварово, похоже, является единственной в России студией, где дети любых возрастов могут освоить эту старинную технику изобразительного графического искусства, известную еще с XVI века.
– Расскажите о технике офорта. Как проходит процесс получения оттиска?
– Офорт – это штриховая углубленная гравюра на металле, которая создается при помощи травления. Если гравюра вырезается на металле резцом, забивается краской и печатается, то в офорте больше химии. Эта техника появилась еще в XVI веке. Среди тех, кто работал в технике офорта, были, например, великий голландский художник Рембрандт и немецкий живописец и график Альбрехт Дюрер. Процесс создания оттиска начинается с того, что мы разрезаем лист цинка на небольшие куски, полируем их, обезжириваем и наносим кистью кислотоупорный лак. В нашей студии мы используем дешевый битумный лак. Иной раз не сразу находим лак надлежащего качества: покупаем, проверяем и выбрасываем. Далее, дети переводят свой рисунок через копирку на цинковую пластинку. Так как лак черный, то на нем остается светлый след рисунка. После этого ребенок царапает иголочкой, без сильного нажима, и сдирает лак по линиям рисунка до самого цинка. Затем я кладу пластину в кислоту, разбавленную водой в определенном соотношении, и травлю ее некоторое время в специальном вытяжном шкафу. Кислота протравливает цинк в местах рисунка, и на пластине получаются углубления.
После травления мы смываем кислотоупорный лак уайт-спиритом и втираем в углубления нашего рисунка краску. При этом с поверхности пластины нужно снять излишки руками, доведя ее до зеркального блеска. Это можно сделать только рукой, потому что рука, во-первых, имеет подходящую температуру, а, во-вторых, достаточно мягкая, хотя и не настолько, чтобы вытащить краску из углублений. В конечном итоге краска должна остаться только внутри ложбин. После полировки мы кладем печатную доску на офортный станок, накрываем влажной бумагой, картоном и печатаем офорт, вращая ручку механизма. Влажная бумага вытягивает на себя краску из углублений в доске, проходя между валами станка под большим давлением. Таким образом, мы получаем оттиск офорта, который считается авторской графической работой. Преимущество офорта перед рисунком на бумаге заключается в том, что мы можем тиражировать свой рисунок и получить несколько десятков и даже сотен авторских оттисков с пластины. Эта манера называется игловой офорт, травленый штрих или чистый офорт. Существуют и другие техники офорта: акватинта, мягкий лак, открытое травление, резерваж.
– Дети в офортной мастерской в Поварово осваивают все эти техники?
– В нашей студии дети работают в техниках иглового офорта, акватинта и открытого травления. Например, акватинта – это манера офорта, позволяющая ввести в работу новые плоскости, напоминающие заливки тушью. Для этого на пластину напыляется измельченная канифоль, которая при нагреве расплавляется и прилипает капельками к цинковой доске. Затем мы покрываем кислотоупорным лаком участки, которые должны остаться белыми, просушиваем и травим в разбавленной кислоте. Далее промываем, просушиваем и покрываем лаком участки, которые должны быть более темными. Повторяем это несколько раз до получения черного бархатного тона. Цинк не травится в местах, которые покрыты канифолью, в результате чего на темном фоне мы видим маленькие светлые точки похожие на звездочки.
– Почему вы заинтересовались этим видом художественной графики?
– Так как я училась станковой графике в Харьковском художественно-промышленном институте, стала изучать и офорт. Помню, у нас была огромная мастерская, где стоял офортный станок, станок для резки бумаги, травильный шкаф с вытяжкой, вертящийся ящик для нанесения канифоли, а также столы, валы, инструменты. При мастерской всегда находился лаборант, который сам был отличным офортистом. Так как техника сложная, студенты все делали под бдительным наблюдением лаборанта, который и учил всем премудростям. Я полюбила офорт и купила себе самодельный офортный станок за бешеные по тем временам деньги. Он стоил триста пятьдесят рублей при стипендии в тридцать, поэтому мне пришлось подрабатывать и откладывать.
После института я собиралась заниматься офортом, но так получилось, что временно пошла работать в местный Дом пионеров в кружок ИЗО. Практически сразу я притащила туда офортный станок. У меня была графическая мастерская, где можно было заниматься всеми видами графики. Травильного шкафа у нас не было, и я травила офорты на черной лестнице, а летом во дворе. Вообще так делать нельзя, нужен травильный шкаф с вытяжкой, но денег на него, конечно, не было.
– С какого момента вы стали преподавать офорт детям в Подмосковье?
– В 1997 году я переехала в Подмосковье и привезла с собой станок, две большие пластины цинка и книги. Сначала устроилась в Немчиновский сельский клуб, где кроме живописи преподавала также графику. Делали все то же самое: я разрезала цинк на кусочки, а дети сами шлифовали, полировали до зеркального блеска, покрывали лаком, высушивали лак, царапали. Потом я травила, и, наконец, печатали оттиски. Взрослых было четыре человека, двое из которых попробовали себя в офорте.
Однажды мой сын Володя захотел сделать копию работы Альбрехта Дюрера «Рыцарь, смерть и дьявол» в натуральную величину 30 на 40 сантиметров. Сначала я жалела цинк, так как думала, что он не доделает работу, но в итоге я дала ему шанс. Володя все отшлифовал, отполировал, покрыл лаком, перевел рисунок, но царапал только по воскресеньям в охотку. На создание работы ушло больше полугода, то есть весь учебный год. Травили во дворе в ящике стола, а потом печатали. Печать одного эстампа длилась два часа, потому что надо было не только забить краской весь сложный рисунок, но и снять с поверхности пластины излишки рукой. У нас было лишь два оттиска, и только недавно мы сделали вместе с детьми третий, чтобы повесить в мастерской в Поварово.
После Немчиновки я работала в московской средней школе, вела кружок ИЗО. Станок не потащила, потому что возможности заниматься там офортом не было. Станок долгое время хранился в сарае у брата и потихоньку ржавел. С 2008 года я начала работать в Поваровском Культурном центре и тоже с детьми. Я очень хотела вызволить станок из сырого сарая брата и восстановить занятия офортом, но все мои проекты и предложения не находили отклика. Когда к нам пришла работать директором Яна Владимировна Кузнецова, я обратилась к ней со своей задумкой. Проект был обширный: планировался клуб ИЗО, в котором мы предполагали заниматься изготовлением книг. Внутри этой структуры предполагалась офортная мастерская и занятия с детьми. Яна Владимировна внимательно выслушала меня, приняла проект, но он пролежал еще два года. Однажды она вызвала меня и спросила: «Как поживает ваш станок? Везите его сюда, будем делать офортную мастерскую».
Станок привезли, и Саша, который был у нас на все руки мастер, почистил, смазал и привел его в рабочее состояние. Решили расчистить одно помещение от хлама, и обнаружились две комнатки для мастерской. Я сделала чертеж студии, написала список всего необходимого для ее функционирования. Все было сделано: проведена вода, установлен травильный шкаф с вытяжкой, стол с металлическим покрытием для резки цинка, вентилятор для просушки лака. Мастерская была обеспечена шкафом, столами, был установлен станок, сделано хорошее освещение, и приобретены материалы. Самое главное для нас – это цинк. Так как мне не удалось найти простые цинковые пластины ни на одном строительном рынке, то мы стали заказывать полированный итальянский цинк в специализированном магазине для художников.
– Как проходят занятия в офортной мастерской? Какого возраста дети приходят к вам?
– Приходят дети всех возрастов. Даже четырехлетние и пятилетние у нас царапали что-то. Я помогаю ребенку печатать, если он совсем маленький, а так ребята все сами делают, кроме травления. На занятия приходят дети не только разного возраста, но и разной подготовки, а занятия проводятся всего два раза в неделю по часу. В этом была главная сложность. Дети обычно сами придумывали и рисовали свои эскизы, но для того, чтобы освоить технику и приучить их красоте и гармонии, я обязательно давала им копировать японскую графику, а также портреты Леонардо да Винчи и Дюрера. При этом уметь хорошо рисовать необязательно. Ко мне ходила девочка, которая совсем не умела рисовать, и, тем не менее, в технике офорта у нее кое-что получалось. Если ребенок плохо рисовал, мы вытягивали его работу за счет травления и техники офорта. С другой стороны, были очень талантливые дети, например, Лиза Тимонина, которая занимала первые места на различных конкурсах.
– Дети вашей студии занимали первые места на Международном фестивале искусств. Что это был за конкурс?
– Этот международный фестиваль проходил зимой 2014 года в детском лицее в Москве. Удивительно, что кроме нас там не было никого, кто бы представлял офорт, поэтому мы и взяли все первые места. После этого конкурса у нас возникло такое ощущение, что в стране больше нет детских студий по офорту. Как обстоят дела за границей я не смогла проверить, но в России так и не нашла подобного детского кружка. Офорт – это достаточно сложная техника, и, может быть, в этом причина. Далеко не все художники владеют офортом.
– Ваши ученики продолжают заниматься в мастерской Дома культуры в Поварово?
– Да, в 2017 году я уволилась из ДК «Геофизик», но передала свою графическую мастерскую молодой девушке-дизайнеру. Она недавно взяла мою группу по живописи, а затем и офорт. Я с ней познакомилась, ввела в курс дела, и сейчас дети продолжают работать.
– На ваш взгляд, офорт в наше время при наличии высокоразвитой и цифровой полиграфии имеет какое-то свое преимущество?
– С одной стороны, офорт не имеет преимуществ, кроме того, что это очень здорово получается и нравится детям. Но, с другой стороны, мы не можем относиться к офорту с прагматической точки зрения. Офорт – это искусство и красота. То же самое мы можем сказать о картинах детей, которые рисуют солнышко. В этом нет практической пользы, но ребенок приобщается к красоте, а это очень важно для воспитания.
Результат офортной печати, конечно, отличается от того, что можно сделать при помощи принтеров. Во-первых, в офорте используется специальная офортная бумага, хотя мы применяем бумагу для акварели. Акварельная бумага плотная и имеет шершавую рельефную поверхность. Мы вымачиваем бумагу в воде 5-10 минут, чтобы ушел клей, потом промокаем ее, и кладем на пластину. Бумага не должна быть мокрой, но она должна быть влажной. Потом закладываем в станок, крутим ручку, она проходит между двумя валами под большим давлением, вытаскивая краску из ложбин цинковой пластины. Получается объемный оттиск, который не выйдет на принтере. Штрихи приобретают рельеф, благодаря тому, что они как бы вытаскиваются из этих ложбин.
– Как бы вы сформулировали цель занятий офортом для детей?
– Дети приобщаются творчеству, красоте и труду. Ребята получают альтернативный вариант досуга, чтобы не сидеть за компьютером или пить пиво на улице. Если ребенок увлекался, я всегда разрешала задержаться в мастерской и заниматься, например, два часа, а не на час. Офорт ни в коем случае не исчезает как вид искусства, как не исчезнет живопись маслом или рисунок карандашом, хотя все это и пытаются заменить компьютерными техниками. Точно так же не заменит терменвокс скрипку, а робот не сможет заменить человека. Это живое искусство, а искусство несет нам красоту и духовные переживания. Искусство офорта малоизвестно, потому что достаточно сложно для обывателя, который знает, увы, только то, что раскручено и популярно. Офорт – это не салфетная живопись, декупаж или кружок изготовления мыла. Это не прикладное, а высокое искусство. Подобно тому, как высшая математика и теоретическая физика сейчас неприложимы в жизни, но именно они двигают прогресс.
Антон Саков
Источники:
https://mosregtoday.ru/geroi-podmoskov-ya/olga-piskareva-ofort--eto-zhivoe-iskusstvo-kotoroe-neset-krasotu/
https://vk.com/wall-59077764_4
